Павел Отдельнов

     Я нашел подшивки местных дзержинских и заводских газет и, перелистывая их, разглядывал фотографии. Передовики производства, стахановцы — «двухсотники» и «трехсотники». Под каждой такой фотографией — небольшой комментарий о том, чем отличился труженик. До семидесятых годов нигде не упоминалось, что именно производил удостоившийся портрета рабочий, — действовал режим строгой секретности. Все истории под фотографиями в газете казались мне написанными под копирку. Заводская и городская пресса создавала образ героя, взяв за образец газету «Правда» и другие главные издания. Если всматриваться в эти фотографии, то можно увидеть целый ряд особенностей: 

• Ретушь. На снимках 1930-х годов заметно, что были дорисованы целые предметы одежды: галстук или пиджак. Всегда прорисовывался взгляд героя, стирались дефекты кожи. Примерно с 1960-х годов ретушь почти перестала использоваться в технике печати. С этого времени фотографии выглядят более «натурально». ​

• Советские фотокорреспонденты учитывали скромные возможности газетной печати и старались сделать максимально контрастным свет для съемки. Тем не менее, многие снимки в газете получались совсем нечеткими. На некоторых из них невозможно различить черты лиц. ​

• Сама техника съемки претерпела большие изменения: постановочные студийные портреты 1930-х с контрастным светом в 1950-е сменились динамичными диагонально скомпонованными снимками. В 1960‑е появились портреты, снятые на фоне производственного оборудования. А в 1980-е заметна попытка придать натурным фотографиям на фоне цехов героический пафос. ​

• Менялся доминирующий тип героя: в 1930-е это герой-стахановец, в 1950-е — романтик, устремленный взглядом в светлое будущее, в 1960-70-е — труженик на своем рабочем месте. 

Взгляд непроизвольно дорисовывает каждый из этих портретов, превращая изображенного в персонажа своего времени. На одном из портретов — моя бабушка. Газетная фотография превратила родного человека в типаж, я не сразу смог ее узнать, когда увидел снимок в газете. 

     На фотографиях мы видим не конкретных людей, а образы, созданные идеологической машиной, рассказывающие больше о контексте и о времени, чем об индивидуальности каждого изображенного.